Востоочнее запада , западнее востока
Если хорошенько поискать, у всего на свете найдутся корни, уходящие в прошлое — далекое или не очень. А иногда даже искать ничего не нужно, поскольку зависимость дня нынешнего от вчерашнего и позавчерашнего бывает видна невооруженным глазом.
Расцвет, стагнация и развал Советского Союза — это те исторические этапы, которые по-прежнему влияют на состояние умов и зачастую определяют политическую повестку на территории бывшей империи. Хотя, разумеется, такие драматические сценарии, как нынешнее противостояние России и Украины, невозможно объяснить одними только обстоятельствами из советского прошлого. Тут корни уходят гораздо глубже, а контекст представляется куда более широким, чем просто история соседства земель и народов. Но все же вне советского бэкграунда разобраться в этом сплетении порывов и намерений решительно невозможно.
Недавний проект одесского художника Анатолия Ганкевича «Советская мандала», реализованный московской Frolov Gallery в Центре современной культуры «Винзавод», отсылает как раз к той эпохе, когда «дружба народов» была понятием вроде бы незыблемым и даже сакральным.
Довольно безмятежные 1970-е годы, на которые пришлось пионерское детство автора, характеризовались более или менее унифицированными общими ценностями. Причем отнюдь не все из них были «спущены сверху», оставалось место и для стихийных вкусовых пристрастий широких масс.
К примеру, большое распространение в качестве атрибута зажиточности и благополучия получили псевдовосточные ковры и изделия из хрусталя. Две эти позиции из небогатого, надо признать, ассортимента тогдашних магазинов художник в своей «Советской мандале» наделил символическим смыслом.
На стендах выставочного зала в «Цехе красного» были развешаны ковры — почти как настоящие, те, что украшали когда-то жилища миллионов наших сограждан. Однако при ближайшем рассмотрении выяснялось, что перед зрителем обманки.
Автор воспроизвел ковровые орнаменты маслом на холсте; получилось вполне убедительно, хотя нетрудно обнаружить: вместо ворсовой фактуры Ганкевич имитировал мозаичную.
Это прямой отсыл к древнеримской и раннехристианской традиции, перемешивание эстетики Востока и Запада. И почти обратная метаморфоза происходила с хрусталем. Из вазочек, купленных на «блошином рынке», был склеен довольно масштабный объект, по форме напоминающий византийский крест. Получается, что материал строго «западного» происхождения (технология производства хрусталя была придумана в Англии XVII века) использован для инсталляции с явственно православным, то есть «восточным» подтекстом. Если же вспомнить, что неотъемлемую часть проекта составлял движущийся поток фотопроекций с ностальгическими сценками праздничных демонстраций, то сомнений насчет жанра «Советской мандалы» не остается: это ироническая эклектика.
Автор интуитивно играет со стилями и знаками разных эпох и культур, а подобная игра по определению не может быть простодушной. Типичную бытовую среду 1970-х Анатолий
Ганкевич ассоциирует с буддистской мандалой, наделяя обиходные предметы якобы мистическим содержанием.
Не «зуд потребления» и не обывательская тяга к «роскоши», а неосознанная народная тоска по «духовности» и «мировой гармонии» становится здесь лейтмотивом. Разумеется, лейтмотивом почти карнавальным. Автор наверняка не стремился зажечь чьи-то сердца огнем неподдельного евразийства, его визуальные послания вряд ли можно счесть миссионерскими. Тут только домыслы и фантазии, утрированные посредством художественных технологий.
Однако игра со знаками и символами, на первый взгляд беспечная и алогичная, порой подразумевает глубокий исторический смысл. Перефразируя богословское кредо
Тертуллиана, выставку можно оценить фразой: «Убедительно, ибо абсурдно». В исполнении Ганкевича фантомы из прошлого не только обретают причудливую материальность, но и превращаются в неожиданные иллюстрации современных событий. Тем более неожиданные, что «Советская мандала» задумывалось задолго до украинского кризиса.
Впрочем, это был не прогноз, а всего лишь интуитивный художественный жест, что в очередной раз доказывает: не следует отмахиваться от интуиции